|
– Электричество опять подорожало. Третью
неделю воды горячей нет. А батареи уже пятый год чуть теплые.
– Ну, и в чем же здесь твоя вина?
– Какая же тут моя вина? Никакой!
– Так чего же ты, дружище, ко мне
пришел? Ко мне только со своей виной приходят. Я же протоиерей, а не управдом.
Да, это исповедь. Реальный случай,
который рассказал мне знакомый священник из моей любимой Тверской области. И я
бы ни в коем случае не стал писать об этом целую колонку, если бы речь шла о
случайном курьезе. Исповедальные курьезы на то и курьезы, что они всегда
разные. А случай, когда в церковь приходят как в Страсбургский суд, как в самую
последнюю инстанцию, стали уже закономерностью и больше похожи не на анекдот, а
на иллюстрацию из серьезного социологического исследования.
Исповедь – это вообще-то адский труд.
Как выразился один из заслуженных работников этого труда, «я сам себе напоминаю
девочку из чеховского рассказа «Спать хочется!». Ты годами, десятилетиями
убаюкиваешь громкого, капризного, непослушного ребенка, а он все равно не спит.
И никогда не уснет. И ты об этом знаешь. И все равно убаюкиваешь».
– Батюшка, у нас в деревне школу
закрыли, вот грех-то какой!
– Да, это грех, но только не твой, а
государственный.
– А еще с Нового года компенсацию
урезали. И врач-ЛОР в райцентре уволился, теперь внука приходится в соседний район
возить. А электрички из-за «Сапсана» отменили – ездить приходится на автобусе в
объезд, целый день уходит. И еще дрова снова подорожали.
– Ну, а в своих собственных грехах
каяться будем или как?
Чем дольше я наблюдаю за страной, тем
причудливее становятся траектории человеческих жалоб. Я еще застал те времена,
когда можно было напрямую обратиться в местную администрацию и рассчитывать
если не на скорое решение проблемы, то хотя бы на сочувствие. Даже в крупных
городах власти не отгораживались электронными турникетами и охранниками –
заходи, кто хочешь, плачь, рыдай, угрожай. Ну, разве что к самому главе секретарша
не пустит – так можно хотя бы в коридоре его поймать.
Теперь же даже в какой-нибудь станице
Кущевской внизу – дежурка, как в РОВД, и турникет, как в метро. А главу не
поймаешь даже на крыльце: он выходит через черный ход на задний двор и оттуда
выезжает на машине.
У тебя проблема? Отлично, пиши
официальную бумагу, получай в ответ официальную бумагу, а не нравится ответ –
есть еще много разных способов написать официальную бумагу. В областную
администрацию, в окружное полпредство, в правительство РФ, в администрацию
президента, в местную прокуратуру, в областную прокуратуру, в окружную
прокуратуру, в Генеральную прокуратуру, в приемную «Единой России»,
Уполномоченному по правам человека, в Госдуму, в Общественную палату – пиши
куда хочешь, результат все равно будет один: официальную бумагу спустят все в
ту же местную администрацию с предписанием разобраться. А в местной
администрации – дежурка, как в РОВД, и турникет, как в метро, только ни за
какие деньги он внутрь не пускает.
Кстати, о Кущевке. В разгар печально
известных событий туда приехал глава следственного комитета Александр
Бастрыкин, привез своих следователей и открыл там приемную. Я видел людей,
которые туда пришли жаловаться. Они скопились внизу, перед турникетом и
дежуркой. А когда я их стал выслушивать, то мне стало жалко не только самих
ходоков, но и бастрыкинских следователей. Потому что людей из самой Кущевки в
этой толпе практически не было. Зато съехалось огромное количество граждан
почти со всей Европейской части России. Краснодар, Ростов-на-Дону,
Ставропольский край, Воронеж, Тула, был даже один козырный дядечка, который
приехал на BMW X5 из Подмосковья. Кому-то пенсию неправильно начислили, у
кого-то бизнес отобрали, а у кого-то родственника несправедливо посадили.
Все они оказались здесь потому, что в
своих регионах уже все ресурсы исчерпаны и даже на бумажную Москву надежды нет.
А тут – живые люди из СКП, вдруг помогут? И если даже не помогут, можно хотя бы
в глаза посмотреть и увидеть в них что-то человеческое. В общем, следователи
Бастрыкина оказались в положении тех самых священников, которые вынуждены
принимать на себя грехи собственного государства. Они терпеливо выслушивали
ходоков, даже самых безумных, просили их оставить все документы по делу и
произносили что-то вроде разрешительной молитвы: «Вы не волнуйтесь, мы
обязательно разберемся».
Разумеется, подавляющая доля этих дел
позже вернулась в местные органы власти с дежурной припиской. А вы бы что
сделали на месте этих ребят? Переквалифицировались бы в правозащитники?
За пятнадцать лет репортерской работы
этот ритуал пожирания надежд мне приходилось наблюдать так часто, что он уже
чем-то напоминает заурядный сюжет об изнасиловании домохозяйкой электрика.
Время от времени в стране появляются новые «электрики» – уполномоченные по
правам человека, окружные полпреды президента, руководители региональных
приемных, – они проводят общественные приемы, население их насилует своими
жалобами и бедами, «электрики» пытаются что-то сделать, но безуспешно и в итоге
пополняют ряды многочисленных организаций, на которые у населения надежды нет.
И вот теперь «электриками» делают
священников. Только на этот раз их назначают не сверху, а снизу. Люди приходят
и всем своим видом намекают: «Если не вы, то кто?!» Но Господь Бог – не
администрация. Он тоже спускает жалобы вниз, вот только не в местные белые
дома, а еще ниже, туда, где сосредоточена реальная власть, – самим людям. «Ну а
в своих собственных грехах каяться будем или как?» – есть мнение, что именно с
этого начинается и регулярная вода в кранах, и ЛОР в местной поликлинике, и
выделенная железнодорожная линия для «Сапсана».
Вот только пишу я эту колонку в
воскресенье утром – то есть прогуливаю литургию. А значит, занимаюсь ровно той
же ерундой – каюсь в чужих грехах. Знаете, как приятно?
Дмитрий Соколов-Митрич,
Известия
| 
